Дебют Александра Адабашьяна в кино состоялся чуть более полувека назад в фильме Никиты Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих».
Причем дебютировал наш нынешний юбиляр сразу в двух ипостасях: и как художник-постановщик картины, и как актер, сыгравший небольшую роль. Сейчас же в фильмографии 80-летнего Адабашьяна более ста ролей в кино, около двух десятков работ в качестве художника-постановщика и три десятка киносценариев.
— Александр Артемович, с какими чувствами встретили юбилей?
— Со смешанными чувствами. 80 лет — серьезная дата. Не могу сказать, что это меня радует или, наоборот, стращает или пугает. Ну дата и дата. Событие…
— Как отметили?
— В очень узком семейном кругу: поплавали на теплоходе по рекам. По пути зашли в Валаам, Кижи. Прокатились туда и обратно — тихо, спокойно и без помпезности. Вот так мы придумали.
— У вас не было желания к юбилею написать автобиографическую книгу?
— Были предложения, но мне не хватит терпения все это писать. Как говорил Лев Толстой, писатель — это графоманство плюс способности. Что касается способностей, не могу сказать, есть ли они у меня, а вот графоманства точно нет. То есть одного ингредиента не хватает, да и со вторым тоже есть вопросы. Поэтому вставать в четыре утра и писать строчки — я этим не одарен. А так было бы, конечно, интересно повспоминать, с какими людьми мне повезло общаться. Наверное, много о ком мог бы рассказать. Может быть, тогда просто мысли записывать на диктофон? Вот над этим надо подумать…
— У вас очень много самых разных ролей. Одна из наиболее ярких — в «Собаке Баскервилей». Вам интересно было сыграть Бэрримора, в общем-то, небольшую роль?
— Как можно было отказаться от этих съемок? Там команда была сборная СССР фактически: Василий Ливанов, Виталий Соломин, Никита Михалков, Олег Янковский, Ирина Купченко, Светлана Крючкова, Рина Зеленая, Евгений Стеблов и так далее… Попасть в эту команду было одно удовольствие!
— А что думаете о сегодняшнем кино?
— Кино сейчас хочется заниматься все меньше и меньше. Вообще кино — это единственное из видов искусства, у которого есть дата рождения. И как у любого явления, у которого есть дата рождения, по логике должна быть и дата смерти. Тут я обопрусь на цитату опять же Льва Николаевича Толстого, который говорил, что жизнь не уничтожается, а видоизменяется смертью. Кино умирало уже много раз. Первый — когда из немого стало звуковым. Его хоронили и писали, что это погибель. Потому что немое кино — это другая реальность, совершенно отличная от того, что мы видим и знаем. Потом появился цвет. Тогда тоже было сказано, что это конец всему. Сейчас уже третий этап — когда появился искусственный интеллект. И кино потихоньку превращается в какое-то иное качество. Я не готов сказать, хуже это или лучше. Учитывая мой преклонный возраст, я не могу быть объективным. Я помню то кино, которое мне нравилось. И сейчас становится все меньше и меньше того, что хотелось бы смотреть. Вот в таких смешанных чувствах я пребываю.
— Но вы же все равно продолжаете работать в кино, причем в разных ипостасях. Да и в театре у вас есть проекты…
— Я говорю: «Кино — это гостиница, а театр — коммуналка». Что я имею в виду? Что кино — это коллектив, который собирается на год, может быть, даже меньше. Люди успевают подружиться за это время, потом все это заканчивается и все полюбовно расстаются. А театр — это коммуналка, где годами сидят в одной гримерке, и там отношения сложнее: есть и зависть, и дружба, и любовь, и ненависть… И театр как затея мне нравится больше, чем кино.
— У вас несколько профессий: художник-постановщик, сценарист, актер, режиссер. А есть самая любимая?
— Для меня все мои профессии любимы и интересны. Все, чем я занимался, мне приносило удовольствие. И благо никогда не надо было выбирать: если мне был неинтересен сценарий, то я не брался за съемки фильма. Или же если приглашали на роль, а мне были неинтересны сюжет, режиссер, команда, то я отказывался. Не было ни одного случая, когда мне приходилось чем-то заниматься помимо воли…
Свежие комментарии